Мы и никто другой

Мы и никто другой, кроме нас, в оцепенении ждём вечности, и время не вмещает её в наши чрева.

Я был до тебя и свист ветра принес нам грустный жасмин.
О Лейт, я прожил белую жизнь, и я стал чернотой птицы в небе, я стал миражом сирени, я скучаю по ней всякий раз, когда чувствую себя очень усталым, как будто потеря имеет какое-то отношение к тщеславию наших капризная и изменчивая родина.

Не нужно беспокоиться о мрачном, и не нужно, чтобы стены стояли диагональными границами между моими ногами и твоей головой.
Голос не значит говорить, задыхаясь, объяснять непонятной дрожью, что мои тротуары и бесплодные ощущения.
Твоя печаль длинна, Лейт.
Так представьте, что весна питается вашей и моей верой, чтобы из пепла вырастали цветы.